|
Светлана Замлелова
Во все времена существовало множество художников, обладающих талантом формы. То есть способностью предавать любой, даже наипустейшей и наивреднейшей, мысли вполне изящную и внешне весьма привлекательную оболочку. Творцы эти – будь то художники, пииты, музыканты – всегда ценились потешаемой ими публикой, хотя и забывались затем довольно быстро.
Наш век не то, чтобы особенно богат на такого рода таланты, но именно сегодня они чувствуют себя наиболее комфортно. Их сочинения – лёгкие, не обязывающие душу трудиться, имитирующие «цветущую сложность», а потому и невежде дающие возможность почувствовать себя мудрецом и ценителем прекрасного, – пользуются благоволением почтеннейшей публики, а потому охотно финансируются киностудиями, театрами, издательствами и просто nouveau rich`ами, столь же мало смыслящими в прекрасном, как незабвенная Авдотья Никитишна в ядерной физике.
Впрочем, и талантливое исполнение совершенно не обязательно бывает изящным и подкупающе красивым. Нередко мы видим, что предпочтение отдаётся привлекательному уродству. При ничтожном, а то и отвратительном содержании, когда всё поставлено с ног на голову, когда белое преподносится чёрным, а чёрное – белым, форме намеренно придаются уродливые очертания. В литературе и кино – это подмена русского языка, виртуозное владение которым всегда считалось неотъемлемой частью литературного мастерства, смесью тюремно-лагерно-блатного с американским. В изобразительном искусстве – использование, мягко говоря, нетрадиционных изобразительных средств. Это намеренное тяготение к разного рода грязи. Грязи в прямом и переносном смысле.
И редко, когда в наше время выходит вперёд истинный талант, а не посредственность, которая торжествует сегодня, профанируя все те представления о прекрасном, что вырабатывались человечеством веками.
Напрасно говорят, что изменилось искусство, изменились требования к искусству, что tempora mutantur, et nos mutamur in illis. К счастью, есть то, что не изменится ни при каких обстоятельствах. И смешны, и наивны бывают те, кто пытается доказать обратное. Никогда не изменятся человеческие представления о прекрасном – создания Веласкеса и Шекспира, Чайковского и Пушкина всегда будут восхищать и вызывать восторг. Потому что законы творчества, по слову В.Г. Белинского, «вечны и незыблемы, как законы природы». Истинное творчество понятно человеческому чувству во все времена, независимо от того, какая на дворе мода, и кто властвует над умами.
Неизменной останется любовь матери к своему ребёнку, мужчины – к женщине, всякого человека – к тому месту, где он родился и вырос.
 Именно об этом – о том, что вечно и неизменно по природе своей, – книга Евгения Нефёдова «Дом-коммуна».
Поэзия Е. Нефёдова проста в самом высоком, в самом прекрасном смысле этого слова. Именно в том смысле, в каком говорят обыкновенно о Божественной простоте – о величии и достоинстве, о внятности, изяществе и доступности пониманию каждого ума и каждого сердца, о неприятии всякой искусственности и напыщенности. Каждое стихотворение Е. Нефёдова близко к действительной жизни. И ненатужно, без лишнего восторга и суетности передаёт чувства автора. Чувства всегда живые и искренние. Будь то любовь к Родине:
…Малая Родина или большая –
Всё это Родина, только одна.
В миг, когда рушится всё и ветшает,
Только и держит на свете она…
(«Родина»)
Или к женщине:
…И в той озёрной шири,
На звёздной той тропе
Корона из кувшинок
Сияла на тебе.
Уста мои шепнули,
Но разнесла вода:
– Люблю тебя в июле!
В июле и всегда…
(«В июле и всегда»)
Или к жене:
…Что задумано – всё ли исполнишь?..
Но пока мы с тобою вдвоём,
Моя самая скорая помощь –
Это вера во взгляде твоём…
(«Скорая помощь»)
Именно чувству к жене – что весьма нехарактерно и необычно для любовной лирики – уделяет в стихах немало внимания Евгений Нефёдов. В стихотворениях «Так и было…», «Прелюдия», «Друзьям» и др. лирический герой Е. Нефёдова повествует о том, что не раз переживал чувство, похожее на любовь:
…Ведь на заре сердечных мук
и ласка слов, и нежность рук
нас так волшебно увлекают,
что предстают любовью вдруг…
(«Так и было…»)
Но единственную, настоящую, любовь испытал единожды, встретив ту женщину, о которой позже сказал «жена»:
…Но сколько б она ни продлилась,
Прекрасных романов весна,
Во мне несказанно таилось
Волшебное слово – жена…
(«Прелюдия»)
Жена, то есть женщина, которую мужчина выделяет из череды подружек «для пары свиданий» («Прелюдия»), брак с которой – не обуза, но мистерия.
…Случалось это реже или чаще,
Но впереди всегда горел маяк,
Который был любовью настоящей,
Совсем не подходящей к слову брак.
Да, мы прошли такие испытанья,
Что выйти брака не могло никак.
Так как же нам смириться
с этим странным
И столь несправедливым словом «брак»?..
(«Друзья»)
Такой союз для обоих – своего рода долгожданный постриг, возвышающая аскеза. И двое друг для друга уже не просто «томленье, робость, взгляд, улыбка» («Так и было…»), но то, чего не доставало обоим, без чего оба были неполноценны.
…Как начиналось это лето!
Так начиналось только это –
Как песня, что ещё не спета
И не известна никому.
Мы шли к нему так долго оба
Сквозь годы, ливни и сугробы,
И вот оно настало, чтобы
Уже не кончиться ему!..
(«Ода на приход лета»)
Умением чувствовать искренно – как-то по-мальчишески – привлекает читателя поэт Нефёдов. Сегодня, когда отношения между мужчиной и женщиной предельно опошлены, сделавшись либо предметом торга, либо чем-то вроде моряцкой «семьи» из «Три возраста Окини-сан», когда кинематограф воспевает одноразовые свидания по гостиницам, превознося похоть, слабо прикрытую дешёвой, трактирной романтикой, поэзия Е. Нефёдова невольно подкупает чистотой и свежестью чувства.
Тем же обращают на себя внимание строки, где поэт формулирует нечто вроде кодекса чести, говоря о том, что любит и что ненавидит.
…Ненавижу невежество. Строчками текста
Позабавится кто-то и скажет с тоски,
Что опять, мол, наверно, уходит невеста,
Коль поэт о природе кропает стихи…
(«Наедине»)
Ненавидит поэт ханжей и чванливых, предательство и мнимую дружбу, стукачество, сплетню и трусость.
…Ненавижу ухмылку похмельной шпаны.
И пока они есть, я с себя, будто груза,
Перед чистой землёй не снимаю вины…
(«Наедине»)
Любит землю, «этот город и улицу эту», доброту, понимание и простоту.
…Я люблю на земле ручеёк у дороги,
Купола старины и дворцы из стекла,
Голубые снега на вершинах далёких –
Всё, что жизнь и природа нам щедро дала…
(«Наедине»)
Порой размышления свои облекает Е. Нефёдов в форму диалога, предлагая читателю вопросы, словно бы приглашая к соработничеству:
…Вернуться в дом, где ты когда-то рос,
чтоб только здесь, у отчего порога
задать себе открыто, честно, строго
тот главный и единственный вопрос,
Который ни забыть, ни отложить,
он твой – от юных дней до самой смерти –
простой вопрос: зачем живёшь на свете
и так ли ты живёшь, как надо жить?..
(поэма «Свет впереди»)
Ответ является не сам по себе, но как результат наблюдений за жизнью, напряжённой работы ума и души, каждодневного и неотступного поиска. И читатель может проследить, как и почему рождаются ответы лирического героя Е. Нефёдова на вечные вопросы. Трудно не согласиться с тем, что
…У обелиска заступил на пост –
и это был ответ на мой вопрос.
Попал на праздник сосен и берёз –
и это был ответ на мой вопрос.
Былая дружба не пошла на снос –
и это был ответ на мой вопрос…
(поэма «Свет впереди»)
Иногда автор не даёт читателю прямого ответа. Да и кто сможет безошибочно сказать, откуда зло в мире,
…Чьи руки на могилах рвут цветы,
кто и зачем ворует тут гвоздики
и из каких соображений диких
поганит плиты, надписи, кресты..?
(поэма «Свет впереди»)
Но это и неважно! Важно другое:
…И в мыслях я пообещал ему,
что буду драться, сколько будет силы,
со злом. И обещанью моему
внимала ты, отцовская могила.
(поэма «Свет впереди»)
И снова невольно поражаешься этой юношеской пылкости и подлинности. Да и что, кроме восхищения, может вызывать способность сохранять остроту и живость чувств, неприятие цинизма, озлобленности и расчётливости?
Немало строк посвятил Е. Нефёдов маленькому, заштатному городу. Незабвенный В.Г. Белинский задачей литературного творчества называл извлечение «поэзии жизни из прозы жизни». Доверившись Белинскому, мы не сможем не признать, что Е. Нефёдов с этой задачей справился вполне, что поэзия его истинна, что она есть подлинное, беспримесное искусство. Воспевая провинцию, Е. Нефёдов чужд как презрению и высокомерию, так и слащавости, натянутости и лубочности. Он говорит лишь о той красоте и прелести, что существует в действительности, что украшает жизнь, составляя её поэзию и оставаясь порой незамеченной.
…На улицах машины здесь и куры,
смех детворы и тополиный пух,
и нет пока чудес архитектуры,
но есть окрест грибов и сосен дух!
Есть лес и даже речка недалёко,
а если выйти на краю другом,
пойдут поля, насколько кинешь оком,
и город вдруг покажется селом…
(поэма «Свет впереди»)
Неспроста смех детворы соседствует в одной строчке с тополиным пухом. И то, и другое – нечто неуловимое, летучее и не обращающее на себя внимание. Но вместе с тем, и то, и другое символизирует собой весну, начало жизни. Пока летит пух, пока слышен детский смех, город не умрёт и не опустеет. И до тех пор
…Моя рука твою сжимает руку.
И сад шумит. И юность впереди…
(поэма «Свет впереди»)
Потому что
… любая
важнейшая наша работа
наполняется смыслом
лишь там, где за нами идёт
не пустой созерцатель
и не потребитель чего-то,
а надёжный и крепкий,
хотя и зелёный народ…
(поэма «С тобой, Земля!»)
Преисполнена поэзия Е. Нефёдова гордости за свою страну, которая одерживала великие военные и трудовые победы, покоряла космос, совершала научные открытия.
…Я желаю вам неба,
в котором нет дыма и грома,
и вот этим полётом
поведать любому стремлюсь,
что в борьбе за прогресс
перед всеми открыта дорога,
по которой идёт
мой великий Советский Союз.
(поэма «С тобой, Земля!»)
Тот, кто умеет чувствовать, остаётся юным. А пока поэт остаётся юным, он остаётся поэтом. Или, как сказал об этом сам Е. Нефёдов,
…Поэт не тот, кто пишет, сочиняет,
поэт – кто ощущает боль других,
любое дело первым начинает
и не стареет в трудностях любых…
(поэма «Свет впереди»)
| 
